Я часто слышу жалобы на то, что страшно оставаться одному, невыносимо находиться дома. Поэтому решила рассказать о некоторых своих друзьях, спасших меня в самое тяжелое и страшное для меня время. Итак:
АНДРЮШКА
Не удивляйтесь речь пойдет о попугайке – «девочке». Так ее назвали по незнанию. /Хотели купить пугайчика, чтобы научить разговаривать./ Я только начала ходить после паралича и попрежнему дома была одна. Вот однокурсники и придумали найти мне собеседника. Почему-то мы считали, что разговаривают только «мальчики». Да еще кто-то объяснил, что у «мальчика» голубая надкостница. Купили, назвали Андрюшей. Месяца 4 я его так и величала. Разговаривать попугайчик и не пытался, а вот командовать мной — усвоил. Видимо, я перестаралась, навязывая ему свое общество. Он снисходительно слушал мою болтовню, затем садился мне на голову и требовал, чтобы я шла, куда он захочет. Стал выбирать мне посетителей. Одних встречал радостно, других просто выгонял из дома. Как надо мной смеялись соседи, в доме появился «хозяин». На первом этаже у нас жил Юра, парень, который очень любил животных. У него было плохое зрение. Третья группа инвалидности. Работать никто не брал. Жить не на что. Пытался, пока мог, работать на ипподроме. Потом и оттуда «попросили». Юра старался никому не показывать, как ему трудно. Держался независимо, с этакой бравадой. В доме его считали почти ловеласом. О его положении знала только я /сама три года прожила так же/, поэтому, если Юре срочно была нужна помощь, он шел к нам. Андрюшка его любила. Она садилась на его буйную шевелюру и купалась в ней. Что-то выискивала в волосах. Юра не возражал, он даже обмякал как-то. Становился большим ребенком. Было видно, что это единственная в его жизни ласка. Я смотрела на них с Андрюшкой и смеялась : « Похоже, у меня зять вот-вот появится». К тому времени стало ясно, что купили «девочку». Оказалось, у «мальчика» надкостница должна быть розовой, у «девочки»- голубой. Месяца в 4 – 5 цвет надкостниц меняется: у самца становится голубым, у самки – бурым.
…Однажды Юра поранил палец. Не смог остановить кровь. Поэтому прибежал к нам. Пока я доставала бинт и йод, Юра пошел поговорить с Андрюшкой. Она обычно сидела на своей клетке и смотрела в окно. Я была уверена, что все в порядке, но из кухни, где висела клетка, раздался такой шум и грохот, что я остолбенела. Оттуда стремглав выбежал Юра, зажимая окровавленный палец , на голове у него Андрюшка остервенело рвала волосы и гортанно что-то кричала. Юра кинулся к выходной двери, умоляюще бормоча: »Андрюша, я не буду больше. Андрюша, прости меня!» Ни про бинт, ни про йод он уже не помнил. Я выбежала за ним на площадку, пока еще ничего не понимая. Юра кое-как протянул мне окровавленный палец. И сказал: »Андрюшка пьяных не любит. Поняла, что я пиво выпил». В голосе его стояли слезы, а глаза он старательно прятал. Больше выпившим он никогда не приходил. Но при каждом удобном случае приносил Андрюшке с поля крапиву. Я пару раз забирала ее сама. В холодильнике у него кроме крапивы ничего не было. Соседи считали, что в его квартире собираются нивесть кто, пьют, шумят. Я проверила. Оказалось, собираются друзья посидеть, поговорить, попеть песни. А заодно и его подкормить. Очень трудно приходилось парню. Потому его отрадой и была Андрюшка. Очень он дорожил ее дружбой.
…Ходила ко мне еще одна женщина. Когда-то работала конструктором у нас в НИИ. Заболела, ушла на инвалидность. Так вот она, едва войдя, начинала ныть. Могла просидеть часа и три, и четыре. Я за это время несколько раз теряла сознание : приду в себя, а она ноет, ноет… Как-то я пожаловалась Андрюшке: » Андрюша! Не могу больше!» Что поняла птичка, не знаю, но теперь всякий раз, как только женщина начинала ныть, Андрюшка зависала над ее головой и кричала так, что женщину я не слышала. А та минут 20 старалась перекричать Андрюшку, не выдерживала — уходила. Вскоре совсем перестала ко мне ходить. Я была благодарна Андрюшке. Никаких советов женщина не слушала, она просто ныла. Где было брать силы, чтобы часа по 4 ежедневно слушать ее нытье?!
…Андрюшка очень заботилась обо мне. В то время я часто теряла сознание. Придя в себя, не могла понять, почему лежу вся засыпанная зернами и травой. Не понимала, пока однажды не свалилась с дикой болью в сердце. Все видела, все понимала – просто не могла шевельнуться от боли. Ко мне прилетала Андрюшка, скидывала на меня зернышки, пикировала на меня и кричала, кричала. Я поняла: она старается мне помочь, подкормить. Собравшись с силами, успокоила птичку: «Ничего, Андрюша, поживем еще». С этого момента мы стали неразлучны. Андрюшка не отпускала меня не на миг.
Меня стала страшить эта привязанность, и я купила ей попугайчика. Думала: подружатся. Андрюшка попугайчика не приняла. Гоняла его отовсюду. Он молоденький, беззащитный. Стала стыдить Андрюшку: «Ты же большенькая. Что ты делаешь? Видишь он маленький?» А его, чтобы приободрить, звала: «Петя, Петя». Андрюшка внимательно посмотрела на меня, отошла на угол клетки, растопырила крылья и, повернув ко мне голову, презрительно произнесла: «Петя, Петя». Я от неожиданности едва не упала. Вначале поразил тон, презрительный, высокомерный. Потом дошло: она же говорит! Выяснилось: Андрюшка гоняла Петю не потому, что он маленький и слабый, а потому, что ревновала, не могла поделить с ним мое внимание. Как я ни старалась их подружить, ничего не выходило. Андрюшка постоянно показывала, что моя хозяйка — она.
В те дни у меня часто было плохо с сердцем. Андрюшка всегда оказывалась рядом. Щипала меня за уши, губы. Кричала. Словом, спасала. Так, спасая, и погибла. Я всегда спала с зажженным светом, и Андрюшка несколько раз за ночь навещала меня. Я знала, когда она прилетит. Видела ее сны.
Однажды, когда мне стало плохо, я потянулась за лекарством и уронила настольную лампу. Стекло разбилось, я последним усилием выдернула шнур. И провалилась. Пришла в себя уже на рассвете. На мне лежала Андрюшка. Я подняла ее — живая, но почему-то не держит голову. Попыталась посадить на портьеру — падает вниз головой.
Я не смогла ничем помочь птичке. Летя в темноте, она со всего маху ударилась о книжную полку и погибла, сломав шею. Милая и вредная моя Андрюшка…
П Е Т Я
Этого попугайчика я купила у ребятишек очень маленьким. Сидели они с сестричкой в разных клеточках на прилавке и изо всех сил тянулись друг к другу, нежно-нежно целовались. Жалко было разлучать их, но на двоих денег не хватило.
Петя и дома оставался таким же нежным, добрым и беззащитным перед наглостью других попугаев. Подрос. Красавец невероятный, а подобрать себе подружку не мог. Все уединялся, сидел один. Я даже тревожиться начала: здоров ли?
На очередной день рождения мне подарили Лесю, птичку необычной черной с голубым расцветки. Из моих попугаев она выделялась и расцветкой, и поведением. Беспокоясь, примут ли ее попугаи, я вдруг увидела, что мой красавец Петя прочно «пришвартовался» к ней. И дал волю своей ласковой натуре: целует, кормит ее, чистит перышки. Она благосклонно принимает ухаживания. На третий день попугаи пришли ко мне, как я поняла, просить домик. Скворечников не было, денег на покупку их – тоже. Смастерила им домик из посылочного ящика, и Леся сразу исчезла в нем. Наружу она больше не выходила. Петя, как верный часовой, оставался возле отверстия. Кормил ее, о чем-то с ней разговаривал. Отгонял от домика других попугаев.
Дней через пять заметила, что Петя почему-то пустил к Лесе другого попугая . Ссоры, драки не было. Пустил по доброй воле. Позднее увидела, что еще один «чужой» попугай вылетает от Леси. Мысленно назвала Петю «слабаком» и обиделась даже: при такой любви не может отстоять свое право на подругу.
Недели через две из ящика послышался писк, и я буквально ошалела: рядом с Петей тихо сидели три самца и по очереди кормили Петю, а он передавал это Лесе и попугайчикам. Ни одного попугая в ящик он больше не пустил, а они послушно выполняли его требования. Не позволил он кормить попугайчиков и когда они стали выглядывать из гнезда. Только когда дети вылетели, спокойно раздал их родителям, со стороны наблюдая, как те их кормят, учат летать. Вмешивался редко. Из шести сам кормил только двух. Леся погуляла несколько дней и снова скрылась в ящике. Все повторилось.
Попугайчики родились здоровыми,невероятно красивой расцветки, непохожие ни на одного из родителей. Но все добрые и ласковые, как Петя. В доме от них сразу стало светлее и радостней. Совсем незнакомые старушки стали приходить как в клуб посидеть, отдохнуть.
Л Е Ш Е Ч К А
Во второй раз Леся с Петей высидели опять шестерых. И, странное дело: расцветка 4-х попугайчиков повторяла расцветку 4-х из первого выводка. Пятый был белый с симметрично расположенными черными горошинами. Очень красивый. У шестого попугайчика не выросли маховые перья, и он не смог сразу вылететь – упал из гнезда. Был он невероятно красивым: нежно голубое тельце, белые головка, хвостик, концы крыльев.
Братья летали, и попугайчик все время задирал голову вверх, пытался подпрыгнуть. Взяла его на руки – он тут же начал щипать ладонь, показывая мне наверх клетки. Подсадила его. Попугайчик, взглянув вниз, что – то пискнул и, ни секунды не раздумывая, ринулся вниз. Крыльями он махал, но далее полуметра от клетки не отлетел. Посидел минуты две, взглянул наверх и пошел к моим ногам, начал карабкаться по ним вверх. Взяла его снова в руки. Снова попугайчик стал требовать поднять его наверх, легонько пощипывая ладонь. На ту же клетку сесть не согласился, потребовал поднять его повыше. Посадила на самую высокую клетку — тут же кинулся вниз, пытаясь лететь.
С тех пор у нас появилась своего рода «игра»: я вхожу на кухню, попугайчик забирается на руки, требует посадить его повыше, прыгает вниз. И так до изнеможения. Потом мы мирно сидим, смотрим на возню других попугаев. Оба отдыхаем. Лешечка целует меня в ухо, шею, тянется к губам. Наклоню голову – он перебегает на другое плечо, начинает целовать там. Я очень привыкла к Лешечке, даже разнежилась как – то.
…Я назвала попугайчика Лешечкой в память о своем старом друге – ласковом, умелом, упорном парне, который никогда не жаловался, никого ни в чем не винил, спокойно и упорно делал свое дело, умудряясь одновременно учиться и содержать большую семью. Звали парня Алексей.
…Удивительно, но при постоянном гомоне попугаев буквально через неделю Лешечка стал называть себя « Тешечка».
У нас установился свой ритуал. Каждое утро я приходила на кухню, где у меня жили все попугаи, и спрашивала, где мой Лешечка. Он бежал ко мне, взбирался на руки, и мы учились летать. Если я почему либо опаздывала, Лешечка находил меня в комнате, взбирался ко мне на колени, щипал меня. Делать нечего — мы шли тренироваться.
В доме было уже десятка два попугаев. Они жили своей жизнью: ссорились, целовались. Иногда сидели где-нибудь на двери рядком и о чем – то мирно переговаривались. Одни самцы. Так похоже на стариков, сидящих на завалинке! Мудрых, уставших от жизни, но продолжающих думать о ней.
Все мое внимание занимал Лешечка. Очень хотелось, чтобы даже с такими крыльями он полетел.
Я слишком увлеклась Лешечкой, почти не замечала других попугаев /хотя они изо всех сил лезли на глаза, привлекая внимание/ и за это была наказана.
Соседка, уходя, оставила у меня ключи от своей квартиры. Ее дочь попросила их. Я приоткрыла дверь и отвернулась, чтобы взять ключи, висящие над головой. В это время в квартиру ворвалась нивесть откуда взявшаяся такса. Я не подозревала, что она есть у соседки и что бегает свободно, без ошейника. Увидела я собаку уже выбегающей из квартиры. В зубах у нее был Лешечка. Все попугаи взлетели с пола, а он доверчиво пошел навстречу собаке, даже и не подумал спрятаться. Лешечку я отобрала, но собака успела прокусить ему живот. Он лежал на ладони, горячий, как уголь, и так смотрел на меня, что захватило сердце. Минут 40 билось его сердечко. И… затихло. Недели две я не могла прийти в себя. Каждое утро, забывшись, ходила на кухню, к Лешечке.. И, очнувшись, все переживала вновь. Очень болело сердце. Казалось, не выдержит. И вдруг … случилось что – то непонятное. Однажды утром увидела на входе в кухню женщину. Очень красивую. Она держала на правой ладони живого Лешечку. Я, не раздумывая, кинулась к ней. Она же, опустив правую руку, левой протянула мне ребенка. И я вдруг успокоилась: выходит, сама того не замечая, я к Лешечке относилась, как к своему ребенку. Боль отступила, осталось чувство благодарности к этой птичке.
..Прошло три года, а эта бело-голубая птичка у меня перед глазами. И, когда мне очень плохо, я слышу ее голосок: »Тешечка» /больше она ничего не успела выучить/ и беру себя в руки. Мне бы упорство и стойкость этой птички!
А теперь о кошках:
ДЫМКА
Наш так называемый Учительский /в нем жили только учителя/ барак стоял на берегу реки, обособленно от других строений. Чисто побеленный, с красивыми голубыми наличниками, он утопал в зелени, буйно разросшейся вокруг. Под окнами у каждой семьи был разбит свой цветник. И в нем обязательно был какой-то необычный цветок, которого нет у других. Все лето ходили вокруг барака и наблюдали, как у кого развивается и цветет это чудо. Осенью же делились семенами. На следующее лето обязательно отыщется что-то новое. Главное – всегда красивое. Барак на 8 семей. Все жили дружно. Следили за чистотой и гигиеной. Никому не надо было напоминать, что его очередь подметать двор или белить туалет. Если случались размолвки, они быстро кончались. Тем более, что темы их были просто забавные: один пошел за арфой, а другой в это время заиграл на скрипке или виолончели — не договорились заранее, кого первого слушать. Двор дышал миролюбием и спокойствием. Все были дома только по воскресеньям. Спали подольше. Потом, жмурясь от солнца , выходили на чисто вымытые крылечки каждый со своей работой. Кто-то шил, вышивал, кто-то вязал, а кто-то просто починял одежду. Это было время обмена информацией, обсуждения волнующих проблем. Мужчины шли на речку рыбачить, женщины отдыхали дома, за разговорами и неспешной работой.
Была в нашем бараке общая любимица — голубовато-серая кошка Дымка. Она вальяжно ходила от одного крыльца к другому. Со всеми дружила. Все ей улыбались, говорили ласковые слова, гладили ее. Все, кроме меня. Дымка сама искала со мной дружбы, подходила, терлась о ноги, мурлыкала. Мне было как-то не до нее. Шли экзамены. И я на крыльце сидела с учебниками. Надо было сдавать сопромат.
… Соседки попеняли мне: « Кошка нас от крыс спасает, а тебе лень сказать ей ласковое слово». Я с сомнением посмотрела на кошку: милая маленькая мордашка, ласковая, даже нежная. «Да ее саму крысы утащат»,- буркнула я и уткнулась в учебник.
Минут через 20 меня позвали домой. Я встала, хотела надеть тапки и вдруг увидела в тапке мертвую крысу. Оглянулась. Соседки на противоположном крыльце хохотали. Когда они успели подложить крысу? Я ж никуда не уходила. Пообедав, вернулась на крыльцо. Оно было теплым от солнца, хорошо пахло. Я снова разулась, положила тапочки совсем рядом с собой. Уткнулась в книгу. Никак не могла разобраться с изгибами балок. В себя пришла от дружного хохота: соседки показывали мне на тапочки. В них опять лежала крыса. А рядом стояла Дымка и внимательно смотрела на меня. Сомнений не было: это она носила крыс. Зачем и почему именно мне?! Я выкинула крысу, обругала Дымку и поехала на консультацию. Утром экзамен. Спала мало, а когда попыталась встать за учебником, в тапочке опять лежала крыса. Обругала кошку, выкинула вместе с крысой на улицу. Заниматься расхотелось. Легла досыпать. Разбудила меня мать и, еле сдерживая смех, спросила « С каких это пор ты стала питаться крысами? Наелась? Завтрак можно не готовить?» Я с недоумением приподнялась: на шее у меня, совсем рядом со ртом лежала крыса. Вскочила, готовая растерзать кошку, а мать остановила: « Она не виновата. Изо всех сил хотела понравиться тебе, специально крыс для тебя ловила. Думаешь, ей это просто? Посмотри, какая маленькая. Крысы больше ее. Она тебя угощает, а ты ругаешься. Кошка не понимает, почему. Вот и пытается исправиться. Все ближе и ближе подкладывает тебе еду. Так что не ругайся, а поблагодари кошку.» Пришлось извиниться перед Дымкой, сказать ей спасибо и погладить ее. Кошка мурлыкнула и благодарно лизнула руку. Мы подружились, чему рад был весь барак.
Вскоре Дымка куда-то исчезла. Искали всем бараком. Переворошили все сараи. Сами готовы были крыс ловить, думая, что они все-таки утащили Дымку. Примерно на пятый день прибежал сосед с другого конца барака. Он только что из отпуска вернулся. « У нас никто не терялся? Мне кажется, что у меня в трубе кошка плачет». Полезли на крышу. И, правда, в трубе оказалась кошка. Никак не достать. Разломали трубу и вытащили Дымку. Это было что-то несуразное. Кожа да кости, а на них клочками висит черная от сажи шерсть. Пошли всем бараком купать кошку. Истратили несколько ведер воды, пока отмыли. Завернули ее в полотенце, в недоумении сели рядом. Кошка-то величиной с котенка. Как она таких огромных крыс ловила да еще нам таскала, чтобы показать свою работу? Неблагодарные мы, люди! Что нам не делай, все не так. И откуда такое мужество у такой малявки?! Кошка высохла, увеличилась сразу в три раза. Оказывается, у нее такая длинная шерсть.
В воскресенье на рынке мужик рассказывал: « Видел, как чья-то кошка тащила крысу. А в это время на нее спикировал огромный ворон. Она еле увернулась, а крысу не бросила. Ворон повторил атаку, потом еще и еще раз. Кошка взлетела на крышу вашего барака и, если бы не мужики, которые стали кидать палки в ворона, он бы ее поймал. А так, видимо, спаслась « милашка». Мы поблагодарили мужика и рассказали, чем все кончилось. « Видимо, она от страха нырнула в трубу, понимая, что ворон туда не протиснется»,- раздумчиво сказал мужик и почесал затылок. Мы молча пошли домой.
Ф И Л И П П
Приехала я однажды к матери в гости. Жила она в бараке, окруженном цветами, зеленью – этакий зеленый, цветущий мирок. Стою на крыльце, вдыхаю полной грудью, щурюсь от солнца. Подходит мать, держа на руках огромного серого кота. Представляет его как нового члена семьи, помощника во всех делах. Я улыбнулась и внимательно взглянула на кота. Был он чрезвычайно важен, смотрел на все хозяйственным взором, серьезно. Поздоровалась я с Филиппом /так звали кота/ как с человеком, и мы прошли на огород , к грядкам. Там чего только не было – настоящие заросли. Обошли все, посмотрели на цветы, которых я еще никогда не видела, на овощи, нарвали свежую зелень и вернулись к крыльцу. Там нас встретил Филипп с птичкой в зубах. Подошел ко мне, Очень внимательно посмотрел в глаза. Я немного растерялась, а мать, улыбнувшись, сказала: « Видишь, как хозяин встречает гостя» .Я раскрыла ладонь , и кот положил мне на нее птичку . Птичка была вся смятая и, казалось, бездыханная. Я подула на нее. Птичка открыла глазки и боязливо встрепенулась. Я подкинула ее. Птичка мигом взмыла вверх и села на провода. Мать легонько толкнула меня в бок. Я посмотрела на Филиппа. Господи, сколько укоризны и пренебрежения было в его взгляде!
Больше Филипп никогда не выходил мне навстречу…
БОРЯ, БОРИС, БОРЬКА
Так в разное время звали моих друзей. Пасти коз и гусей я начала в 4 года. Сами понимаете, что это они пасли меня. Козел Боря одинаково ревностно следил за мной и за козами. Ко мне он никого не подпускал, а козам не позволял удаляться из зоны его видимости. Немедленно возвращал назад. Иногда Боря увлекался и забывал про коз, но стоило мне крикнуть: »Боря ! Милка с Машкой ушли в лес», как козел тут же срывался с места и через минуту гнал рогами коз ко мне.
Во дворе Боря охранял подходы к крыльцу. Без приглашения хозяина на крыльцо подняться никто не мог. Боря тихо подкрадывался, поддевал человека рогами и в быстром темпе гнал его за калитку. Остановиться было нельзя: козел мог не просто подтолкнуть, но и ударить изо всех сил рогами. Приходилось выходить на крыльцо и всех встречать. Обязательно приветливо: хмурое выражение лица хозяина позволяло козлу принимать свое решение и поступать по-своему.
…Борис-гусак. Этот был лучше самой верной собаки. Доставалось каждому, кто, по его мнению, мог обидеть меня. Мальчишки иногда пытались напасть. Хитрили, строили планы. Итог был один — добирались домой без штанов, в кровь пощипанными. Долго потом боялись выйти за ворота. И не зря: гусак их помнил и подкарауливал. Появлялся он неизвестно откуда и щипал так больно, что крик ущипнутого долго висел над улицей.
Мой гусак был грозой для всех. Боялись его и люди, и собаки. Доставалось и мужикам взрослым. Стоило кому-то поднять на меня голос, Борис так щипал его за икры, что человек долго обходил меня стороной. При Борисе нельзя было ругаться, махать на кого-то руками. С возрастом он становился все строже и строже. От него стонали пастухи, женщины, идущие доить коров. Дети боялись попадаться ему на глаза. Соседи даже собрания устраивали с требованием защитить их от гусака. Мать устала от жалоб на гусака и отрубила ему голову. Сразу стало пусто и неинтересно на улице, словно потеряли что-то важное-важное. Все вспоминали и жалели Бориса, но что поделаешь?!
..Борька — кабан. Молодой, красивый, с висящими по бокам головы сережками. Добрый и внимательный. Меня он узнавал за добрый десяток метров и, если я не подходила к нему, выбивал доски, закрывавшие вход в стайку, и бежал ко мне. Надо было обязательно с ним поговорить. Говорили мы о чем попало. И, думается, ему было безразлично, о чем я говорю. Просто хотел слышать мой голос. Я же поверяла ему свои девичьи тайны. Обоим было хорошо вместе.
..Борьку зарезали. Его голова долго лежала на кухне. Я всякий раз, проходя мимо, останавливалась, смотрела ему в глаза, ждала, что он ЗАГОВОРИТ. Понимала, что так быть не может, но почему-то ждала. Мне стало пусто без этого друга. Домой идти не хотелось…
..ИЗ ЖИЗНИ ПОПУГАЕВ
…Есть у меня волнистая попугайка – Саша. Я назвала ее так, не зная, кто она – девочка или мальчик. Когда впервые увидела эту птичку, ужаснулась: это было что-то невообразимое. Я входила в комнату, когда за моей спиной раздался звук падающего камня. Оглянулась: на стуле лежит комок перьев с торчащими в разные стороны лапками. Взяла этот комок в руки – птичка с совершенно безжизненными лапками-палками. Разжала ладонь – птичка сверкнула молнией и исчезла из виду. Отыскала ее в гуще попугаев. Она лежала на полу, другие птицы толпились возле. Стало ясно: приземлиться она могла только на ровную поверхность, на живот. Попугаи больных обычно добивают. Если не доглядишь, выклевывают мозг. Зная это, стала наблюдать за птичкой. Дня четыре она была какой-то ошалевшей, не знала, куда приткнуться. И вдруг сообразила, стала сознательно вклиниваться в гущу птиц. С ними ела, старалась во всем вести себя как они. Вначале ее не принимали. Тогда Саша стала летать под самым потолком. У птиц кто выше, тот сильнее. А она еще и садиться на них стала. Удобно! На палке ведь с такими лапками не удержишься. Попугаи признали ее силу. Приняли ее. Саша же придумала упражнение для тренировки лап — часами висела, зацепившись одной лапкой за клетку. Вначале одной, потом другой. Было непонятно, где птичка берет силы на такое зависание. А она висела и днем и ночью. Каждый день, много месяцев подряд. Лапы стали в коленях сгибаться. Еще не полностью, но уже не было необходимости ложиться на живот. Можно было стоять, уцепившись лапками за клетку. Попугаи обычно дерутся за скворечники, собравшись выводить птенцов. Иногда даже убивают друг друга, попав в смертельную точку на голове. Если бьют сильно рядом, птичка живет еще дня три и умирает от голода и жажды. Сутками клюет зерно, но проглотить не может. Обычно драка сопровождается шумом. Иногда можно разнять, а если тебя нет дома?! Однажды я услышала шум такой драки и сорвала со стены скворечник с желанием вытряхнуть захватчика. В скворечнике оказалась Саша. Она сочла, что уже может заводить семью и высиживать деток. Из скворечника пришлось ее убрать. Кто знает, какая драка ее ждет впереди? Накинутся птички вдвоем и убьют ее. Выскочить с такими лапами она быстро не сможет. Саша-умница. В скворечник она больше не лезет, но заняла угол в открытой клетке и живет там со своим «мужем». Дружно живут. Попугаев много, суматоха и шум постоянные. Их же это не волнует. Каждую свободную минуту Саша тренирует лапки. Появились новые упражнения. Ни с кем из птиц не ссорится. И к ней никто не пристает: все признали ее силу. Смотрю на нее и думаю: как это похоже на людей! Сколько инвалидов годами истязают себя, стараясь добиться каких-то результатов, заставить тело повиноваться, сколько женщин-инвалидов заводят семьи, рожают и растят детей. Чаще всего как матери-одиночки. Низкий поклон им за их мужество. Хотя они так не думают. Они просто живут.
СКАЛЯРИИ
Так получилось, что я много месяцев пролежала в параличе, не в силах шевельнуть ни одним пальцем. Одна в квартире. Родные могли приезжать лишь изредка, друзья же исчезли совсем, словно их никогда и не было.
Перед глазами сутками были неподвижные стены и потолок. Изредка в окне мелькала летящая птица. Так хотелось рвануться за ней – это была жизнь!
…До боли захотелось видеть движение. Долго думала. Самое простое и незатейливое – это рыбы. Я попросила свою однокурсницу купить мне парочку гупий и поставить банку с ними на стол так, чтобы я могла ее видеть.
Банку нашли пятилитровую. Гупий купили аж 6 штук, да еще 3-х скалярий. Я тогда впервые их видела. То-то радости было! Я часами наблюдала за снующими в банке рыбками и сама старалась пошевелиться. Представляла себе, как встану и сама пойду рыб кормить, разгляжу их вблизи.
Все было хорошо, пока моя однокурсница не принесла своих двух рыб. У них разбился аквариум, выжили только эти рыбки, и она просила приютить их на сутки, пока не купит новый аквариум. Рыбы были большими и толстыми, как поросята /до сих пор не знаю, как их назвать/. Сын принес их из детсада. И она тоже не знала, что это за рыбы. Опустили рыб в банку. Они залегли на дно и замерли. До ночи я наблюдала за ними — боялась за своих. Все было в порядке. Гупии спокойно плавали, а скалярии по очереди опускались к гостям, приглашая их к кормушке. Было очень трогательно наблюдать за ними. Заснула я спокойно, а, проснувшись, увидела, что все гупии плавают без голов. Еле дождалась, пока пришла хозяйка «поросят» и забрала их. Воду в банке заменили, растения промыли, опустили в банку скалярий. Вроде все было в порядке. Но женщине вдруг захотелось добавить в банку песку. Опустила горсть. Песок мелкий, оседал долго. Я ждала, пока очистится вода, чтобы полюбоваться на скалярий. Когда же муть осела, увидела вдруг, что две скалярии заваливаются набок, а третья по очереди их подпирает, стараясь поддержать наплаву. Я наблюдала, как погибла одна рыбка, потом другая. Третья же упорно их подымала, пока не погибла сама. Невероятно, но это было так! Позднее выяснилось, что песок забил рыбкам жабры и они задохнулись.
Я позавидовала дружбе рыб. Если бы и люди так помогали друг другу! Но у меня был горький опыт: после третьего инсульта я потеряла всех друзей. Осталась одна, наедине со страхом и болью. Прошло несколько лет, и на помощь мне пришли совсем незнакомые люди. Низкий им поклон.
ПРОСТИ МЕНЯ, РЫЖИЙ.
Случаются в жизни встречи, которые запоминаются на всю жизнь и постоянно тебя тревожат, заставляя пересматривать свои поступки, а, главное, мысли. Такой встречей, видимо, и была эта. 7 лет прошло с нашего расставания, а я помню о ней каждый день. Постоянно вспоминаю каждое свое слово, мысль. Виню себя за наплевательское отношение, невнимание. Среди всеобщей суеты мне и в голову не пришло, с каким чудом я встретилась, какой подарок мне преподнесла жизнь.
Я очень люблю собак, дружу со всеми, где бы они ни были. Пока даже очень злая собака меня не кусала. Но я не пускаю их в свое сердце. Там с детства живет огромная, кровоточащая рана. Дикая неутихающая боль. По Собольке.
Была у нас дома огромная овчарка. Невероятно умная и добрая. Защищала всех слабых, будь то старики , дети, животные. Ее никогда не сажали на цепь. Даже в голову никому не приходило это. Соседи ее уважали. Стоило кому-то из « чужих» прихватить козленка или гусака, звали Собольку, и она отбирала, возвращала хозяину. Это была не только наша защитница, но и всей улицы.
Шла война, жили все невероятно голодно. Радовались, если удавалось где-то на полях выкопать прошлогоднюю мерзлую картошку. Это был праздник сразу на несколько домов. Раздобыли такую картошку и мы с сестрой . Сосед же достал где-то маленький флакончик рыбьего жира. Кажется, на работе выдали: у него было 8 детей мал — мала меньше.
2 столовые ложки этого жира он принес нашей бабушке. У нее были парализованы ноги , но она помогала, как могла, всей улице. Ее очень уважали. Сосед хотел ей помочь. Бабушка к этому жиру не притронулась. Она приказала моей сестре печь драники из мерзлой картошки. С первым горячим драником, перекидывая его с ладони на ладонь, чтобы остыл и выскочила я на крыльцо . Позвала Собольку. Обычно мы с ней все делили поровну. А тут что-то случилось. Соболька подпрыгнула и схватила драник вместе с рукой. Прокусила мне руку с тыльной стороны до ладони. Было очень больно . Шрам от этой дыры остался на всю жизнь. Собака испугалась, отскочила от меня, оставив злополучный драник. В это время через забор нашего огорода перемахнул мужчина в исподнем , а за ним трое в форме с пистолетами. Раздались выстрелы. Соболька кинулась на защиту. Ее тут же застрелили. Попинали труп мужчины и спокойно, пересмеиваясь, ушли. Я не успела добежать до Собольки. Схватила ее голову, смотрела в еще живые беспомощные глаза и ждала, когда меня застрелят. Но в мою сторону только плюнули. Труп мужчины лежал рядом с Соболькой. Между ними сидела я.
Прибежали взрослые. Стали разбираться. Оказалось, застрелили нашего соседа. Он жил на соседней улице. Наши дома стояли друг напротив друга. Огороды сходились задами. Их разделял ручей. Станция от нас километрах в четырех. Эшелон с солдатами стоял уже часов 10. Оказавшийся на станции сосед, увидев этого в эшелоне, сказал ему, что у него родился сын, и вчера жену привезли из роддома. Выяснив, что эшелон простоит еще сутки, и предупредив командира, сосед в чем был ринулся посмотреть на сына. Никто ведь не знал, вернется ли домой – бои шли жестокие. Смершевцы же решили, что он дезертирует. И, не разбираясь, застрелили. Я долго сидела на грядке, держа Соболькину голову и удрученно твердила: «Дядя Петя не увидел сына, а как тетя Фрося заберет его домой? Его же на нашем огороде не закопаешь.» Кое-как соседи увели меня из огорода, уговорив, что Собольку надо похоронить в лесу. Дикого воя в тот день я не слышала. Хотя говорили, что Фрося выла хуже собаки. А в последующие дни старшие посылали нас малышей помогать Фросе. Сами-то были на работе.
Прошли десятилетия, а я при взгляде на любую собаку вижу умирающую Собольку и мертвого соседа рядом. Да еще лица тех трех, что их застрелили. Лица бандитов в форме.
Я много лет старалась держаться от собак подальше, боясь еще раз испытать нечто похожее. И все-таки встреча произошла. В самое трудное для меня время . Я училась жить после третьего инсульта, ходить, делать какие-то дела . Надо было выполнять обещание, данное на границе смерти, когда я выпрашивала жизнь.
Еще еле держась на ногах, я начала читать лекции. Приходилось много ездить по городу. Удобнее всего был трамвай. Остановка почти рядом с домом, идти никуда не надо.
… Уставала очень. А еще надо было заскочить в магазин, выкупить по талонам колбасу, что не всегда удавалось. В тот день я шла домой с выкупленной колбасой. Под стеной дома лежала полумертвая собака. Соседи сказали, что у нее чумка — потому никто к ней не подходит. Я подошла, потрогала собаку — живая. Поговорила с ней, отломила кусок колбасы, положила под самый нос. А вдруг выживет?! Когда через день шла этой дорогой, собаки уже не было. Видимо умерла и ее убрали дворники.
… Сходила на почту. В то время я выступала по радио и получала от сорока до семидесяти писем в день. По дороге домой просматривала адреса. Одно письмо было подписано очень специфическим почерком. Вскрыла его. Письмо было ругательным и беспомощным одновременно. Задумалась, держа письмо в руке: что за беда у этой женщины, что она так зла?! Перед глазами мелькнула тень. Запястье сжали как в тиски. В него впилась зубами собака. Та самая. Было больно так, что перехватило дыхание, но я обрадовалась: собака жива! Челюсти сжимались все сильнее. Стало плохо с сердцем, я начала терять сознание. Сосед, шутивший у окна, понял, что мне плохо. Выскочил на улицу. С ним прибежали еще двое. С великим трудом разомкнули челюсти собаки. « Она все еще больна, сама не может разомкнуть челюсти, надо немедленно убить!» Собака отошла в сторону и покорно ждала своей участи. Мужики с палками кинулись к ней. Остановила: « А если вы заболеете, вас тоже убивать?» Поворчали, но собаку оставили в покое. Я поднялась к себе на четвертый этаж. С сердцем было плохо. Присела. Минут через 20 кто-то начал скрестись в дверь, стучать. Открыла. За дверью стояла эта собака. Я отступила в сторону, ожидая того, кто пришел с ней. Оказалось — никого. Собака пришла одна. Вошла и легла у входа так, что пришлось перешагивать через нее. Я пыталась ее выгнать — бесполезно. Собака решила жить у меня. Я сама голодала и поэтому страдала от того, что ничего не могу дать собаке. Варила каши, добавляя туда кусочки масла. Собака не ела. От беспомощности я разворчалась: «Что мне с тобой, такой большой делать? Была бы ты хоть маленькая.» Собака попросилась на улицу и минут через 20 привела маленькую черную собачонку. Подвела ее к своей чашке, показала коврик, где спать, и ушла на улицу. Я сгорала со стыда. Собака как человек дословно поняла меня. Вскоре за собачкой пришла хозяйка. Рассказала, как Рыжий /так я назвала пришедшую ко мне собаку/ у нее на глазах увел собачку. Посмеялись.
Вечером того же дня мы помирились с Рыжим . Сестра принесла мне косточку для супа . Я отдала ее Рыжему. Он взял косточку и понес на улицу. Мы с интересом наблюдали в окно. Пес лег у крыльца, положив перед собой кость. Напротив полукругом расположились еще 5 собак. Все чего-то ждали. Рыжий держал лапой кость и горделиво оглядывался на дом. Мы поняли: он собакам показывал, что у него есть дом. Стало как-то пронзительно больно за собак – они же как бездомные люди! Рыжий отдал кость собакам и пришел назад. Спокойно улегся у двери.
Утром я пошла на работу. Спускаясь по лестнице, невольно качнулась. Рыжий тут же подпер меня своим телом. Постучал лапой по моей ноге, потом по ступеньке, по другой ноге, снова по ступеньке. И так до самого низа. Подумалось: а не была ли эта собака поводырем?
Я не разрешала собаке ездить со мной. В трамвай она пробиралась украдкой. И однажды заставила здорово покраснеть. В трамвае было полно народу. Я села на освободившееся место и задремала. На Речном вокзале народ вышел и я услышала, как проводница спрашивает: «Чья собака?» Приоткрыла глаза, У кабины водителя сидит мой Рыжий. Я встала, соображая, как быть. Денег на билет ему у меня не было. Рыжий обошел проводницу и сел перед ней, глядя в глаза. Женщина вздрогнула, обошла его и пошла дальше. Рыжий еще дважды повторил маневр. Проводница рассмеялась:»да езжай ты, езжай!» Собака вернулась и снова села у кабины. Сошел Рыжий на моей остановке, но убежал по своим делам, предварительно проводив меня до работы.
Меня занимал вопрос: как собака узнает, куда я иду. Поскольку я ругалась, собака всегда бежала метрах в 10 впереди меня, но точно туда, куда надо. Однажды я решила проверить, не мыслеобразы ли она воспринимает. Просмотрела дорогу далеко вперед. Собака побежала, а я юркнула в метро. Пока стояла за жетоном, собака нашла меня. Было неловко перед пассажирами: собака в зале. Стала выгонять ее. Против меня поднялись все находящиеся в зале люди: «Что дома не накричалась? Не тронь ее.» У колонны на корточках сидели два мужика с ружьями и рюкзаками. Видимо, охотники. Собака села к ним третьей. И они ее приняли, начали говорить с ней как с человеком. Вечером, возвращаясь домой, зашла в овощной магазин. Рыжий меня встретил там. Удивилась. А продавцы рассказали мне, что дружат с ним. И не только они, но и работники рядом находящейся столовой, и работники парикмахерской. Все хвалили собаку. Всем он а помогала. Усовестилась я, когда придя на рынок, вдруг услышала выговор: «Ты что мать собаку к нам не пускаешь? Мы скучаем.» Это говорили мясники. Вот тогда я поняла, что Рыжий не голодал. Его все привечали. И не еда ему была нужна, а дом, человеческая дружба. Слишком долго, видимо, я осмысливала это. Утром Рыжий проводил меня до работы. Через полчаса пришел без разрешения и залез под кушетку. Было много людей, не до Рыжего. Он сидел тихо. Только, когда приводили олигофренов, выходил на середину комнаты, очень уверенно подходил к человеку и молча разговаривал с ним. Буяны сразу стихали, становились задумчивыми, спокойными и понимали все, о чем мы им говорили. Мы были поражены. Вечером торопились домой. У меня очень болел зуб. Народу на остановке было много. Мы сетовали на то, что долго нет трамвая. Рыжий побежал за угол, посмотрел и, стремглав кинулся к нам. Мы поняли: идет трамвай.
В трамвай я входила в первую дверь. Она остановилась рядом. Позвала Рыжего. Он кинулся мне на грудь, лизнул в щеку и побежал в сторону от трамвая, за Оперный. Я была уверена, что он побежал домой. А его до сих пор нет. Уже 7 лет. Хотя и продавцы, и мясники говорят, что к ним он приходил.
Собака не нашла во мне друга. И заботиться обо мне не надо — справляюсь. Ему же надо было быть НУЖНЫМ.
… Я рассказала о немногом из нашей встречи. Собака вопреки моей воле заботилась обо мне. Я ворчала, иногда ругалась. Как-то собака очень обиделась, попросила открыть дверь и, уходя, оглянулась. Я увидела лицо своего отца. Представляете, какую ассоциацию вызвала ее забота?! Отца я не видела всю жизнь, с 8-ми месячного возраста. И всю жизнь мечтала о нем. Так хотелось хоть на миг ощутить его поддержку!
…Слишком поздно я поняла, кто был рядом со мной в самое трудное для меня время, какой эгоисткой я оказалась. И поэтому теперь каждый день прошу: « Прости меня, Рыжий «